Ничто так не передает атмосферу войны, как живые и непосредственные свидетельства о ней тех, кто был на передовой. Помимо свидетельств наших солдат интересен и взгляд со стороны противника. Ведь в первые дни Великой Отечественной войны немецкие солдаты тоже испытывали сильные эмоции и писали домой о своих впечатлениях.

Сегодня мы представляем вам письмо немецкого лейтенанта Адама Гейнца, прикомандированного к румынской армии. Оно было написано с 1 по 3 июля 1941 г. Восемь страниц плотной бумаги исписаны карандашом. В нем описаны первые месяцы войны, а также передано и презренное отношение немецкого офицера к своим союзникам – румынам. Само письмо, адресованное невесте, так и не было отправлено, так как его автор попал в плен к советским солдатам. Полный текст письма был опубликован в газете «Красная Чувашия» от 27 июля 1941 г.

***

Дорогая невеста! Авария с автомобилем дает нам возможность написать несколько строк нашим близким на родину. Наш автомобиль прочно засел в грязи; ночью шел дождь, и дорога превратилась в болото.

29-го вернулся я с моей последней разведки, при чем я должен был ехать свыше трех километров по обширной долине, которая шла мимо пруда и дороги. Четыре мостика на этой дороге были уже в течение нескольких дней объектом русских бомбардировщиков и артиллерии. Мы ехали шагом, так как дорога была ужасной. То и дело встречались выбоины и воронки. Когда мы достигли третьего мостика, то увидели, что некоторые германские и румынские солдаты внезапно попрыгали в рвы и щели. Я крикнул, чтобы отъехали от мостика. В 20 метрах от него мы остановились и спрятались в канаве. С величественным спокойствием направлялись на нас 8 русских бомбардировщиков.

«Они сбрасывают бомбы!», – воскликнул кто-то. В ту же минуту вверх взлетели столбы земли и осколки бомб, сброшенных бомбардировщиками, и вместе с ними повозки, люди.

…Вчера со своим отрядом радистов я прибыл в румынский кавалерийский разведывательный отряд. В 6-й румынской кавалерийской бригаде [1] я встретил полковника фон Нагеля, как офицера связи. Мы пользуемся каждым случаем для беседы с солдатами германской национальности в румынской армии. Они получают, как и румынские солдаты, по 2 румынских леи в день (три пфеининга), питание и одежду, и то и другое – дрянь. Подлог, подкуп и взятка до сих пор еще не вымерли в румынской армии. Многие жители провинции Семиградья [2] тихо и незаметно покинули «эту родину»…

Мордобой теоретически отменили год тому назад, но румынский солдат груб, не имеет чувства долга, его характерные свойства – воровство, кража пищи. Румынский майор предупредил нас о том, что не следует ничего оставлять без охраны.

В городе И. разразилась маленькая революция. Стреляли в германских и румынских солдат.

…Часы напряжения перед атакой уступили место очевидным фактам. Сегодня около 3 часов утра прозвучали первые выстрелы над Прутом [3]. Пехотинцы переправились через реку. Все идет, как надо. Без единого выстрела расширяется постройка понтонного моста. Затем русские начинают нам мешать, открывая ружейный огонь. Наши союзники отвечают на этот огонь русских беспорядочной пальбой. Результат: в течение короткого времени расстреляны все боеприпасы. Резерв лежит на другом берегу во ржи и ожидает. Командир наступающего батальона убит. Теперь пехота не выдерживает. Красные трассирующие пули поднимаются высоко. «Перенести огонь», раздается команда. Но позади кричат: «Стреляй сюда!». По отступающим румынским солдатам бьет собственная артиллерия. Атака провалилась. Так продолжается до вечера.

…Был полдень, когда я со своими радистами из разведки занял деревушку, непосредственно на берегу Прута. Едва мы расположились и начали рыть первые траншеи для защиты от воздушного противника, как нам пришлось прижаться к земле: ждут русских бомбардировщиков.

…Нас охватывает страх. Две советские 200-мм батареи бьют по двум противолежащим высотам. Солдаты содрогались от сотрясения воздуха. Ну, если так русская артиллерия будет продолжать, – у меня становится темно на душе.

Все офицеры и многие румынские солдаты пришли к нам в отряд, чтобы чувствовать себя в большей безопасности. Как только на горизонте появляется германский истребитель, они уже прятались в наши траншеи. Мы хохотали, а два наших солдата распределяют: «Курочки, уточки, яйца – это последний наш обед у этих идиотов, перед тем, как нас убьют». Надо благодарить судьбу, если мы сможем вернуться в немецкую обстановку.

…У нас только были сапер и унтер-офицер из зенитной батареи. Они все стонут от наших союзничков. Доверие к ним невелико. Румынские вояки не осмеливаются днем отправляться в разведку… Благодаря случайности мы были избавлены от ожидающегося нами огня красной артиллерии; тем не менее красные части не отказались от попытки предпринять ночью контрудар. Части нашего разведывательного отряда проделали движение в том же направлении. Как назвать это, – уклонение от боя, ошибка или еще как-нибудь? Наша вера в братьев, пардон, в собратьев по оружию, окончательно исчезла.

Я никогда не забуду, как Пауль Кнупф разбудил меня в половине первого. «Господин лейтенант, блуждают пули, идет горячая перестрелка, ружейная, револьверная и пулеметная. Я думаю, русские наступают, румыны пятятся назад!». Как испуганная стая кур, окружили меня наши радисты, слышались угрозы по адресу румын.

Мне было очень интересно, что рассказывали румынские офицеры во время ужина (их еда на 200 проц[ентов]) лучше, чем у солдат. Мне сказали, что воспользоваться местом для переправы нельзя, так как имеется опасность, что он заминирован; но ведь мы же должны переправиться на ту сторону? Это хитрые канальи! Как только я вспоминаю лицо этого лейтенанта мне становится и холодно, и жарко. Мне хотелось треснуть ему в его горбатый нос, в его небритое г… лицо.

В конце концов дело идет к тому, что эти благородные рыцари будут ехать и скакать позади нас. Нам пришлось вчера весьма энергично действовать против румын, когда идиотские румынские солдаты открыли стрельбу по немецким истребителям, летевшим очень высоко и быстро. Хорошо, что наша авиация этого не могла заметить; в противном случае эти внизу получили бы хороший урок в виде обильного душа бомб.

Ты видишь, Ранди, страх, нерешительность, недостаток кругозора – вот что встречаем мы здесь на каждом шагу, вместо бодрого солдатского настроения.

У меня нет больше желания совместно сражаться с этими «братьями по оружию». Твой Гейнц.

_____________

1. 6-я кавалерийская бригада – воинское кавалерийское соединение румынской армии, принимавшее участие во Второй мировой войне на стороне гитлеровской Германии. Перед нападением на СССР 6-я кавалерийская бригада занимала позиции на советско-румынской границе на стыке Украинской и Молдавской ССР. Бригада входила в состав кавалерийского корпуса 3-й румынской армии под командованием генерала Петре Думитреску, румынские силы действовали под оперативным командованием 11-й немецкой армии генерала Э. фон Манштейна. В июне–июле 1941 г. силы, включавшие кавалерийский корпус (5-я, 6-я и 8-я кавалерийские бригады) в приграничном сражении быстро захватили часть территории Бессарабии и Северной Буковины, ранее отторгнутые СССР в ходе Бессарабского похода 1940 г., которые были включены в состав Румынии. После этого румынское правительство согласилось поддержать немецкую группу армий «Юг» в Южной Украине. Кавалерийский корпус был включен в число соединений 11-й армии, штурмовавших Крым под командованием генерала Э. фон Манштейна. Немцы придали 5-ю кавалерийскую бригаду своему 30-му армейскому корпусу, а 6-ю кавалерийскую бригаду – 11-му армейскому корпусу.15 марта 1942 года она была переименована в 6-ю кавалерийскую дивизию.

2. Семиградье (другие названия: Трансильвания, Эрдей, Ардял) – историческая область на северо-западе Румынии.

3. Прут – река в Восточной Европе, левый приток Дуная. Исток Прута находится в Ивано-Франковской области Украины в Украинских Карпатах. По Пруту проходит граница между Румынией и Молдавией, а также небольшой участок границы между Румынией и Украиной.

А.Ю. Гусарова

62-14-95