Войну забыть нельзя
Сегодня наша
республика отмечает День памяти строителей Сурского и Казанского оборонительных рубежей. Линии обороны общей протяженностью в
О героических
подвигах в тылу односельчан, прошедших все тяготы военной поры, рассказывается
в увидевшей свет в
Хроника жизни взваливших на свои хрупкие плечи всю мужскую работу женщин и детей написана удивительно простым языком, ярко раскрывая величие подвига, народную любовь к Родине, стойкость и мужество. Отдельные рассказы, записанные автором со слов жителей родной деревни и переведенные им на русский язык к 50-летию Победы, обнаружены в фонде «Редакция республиканского литературно-художественного и публицистического журнала «Ялав» (Ф. Р-1933), находящемся в настоящее время на стадии научно-технической обработки.
В сегодняшний памятный день мы хотим познакомить Вас с воспоминаниями одной из героинь вышеназванной повести – Варвары, участницы строительства Сурского оборонительного рубежа, встретившей войну 17-летней девушкой. Отрывок в полном объеме приведен ниже, стилистика и орфография сохранена.
«Жили в лесу и строили Большую дорогу. Лето
дождливое, теплое, уж больно много одной твари развелось – черные такие, мохнатые
гусеницы. И везде они – на деревьях и повозках, на шатрах и в шатрах, листву
всю поели. В суп или кашу попадали, так повара стали варить, прикрывая котлы
крышками, сколоченными из досок. Не к добру, говорили люди. И, в самом деле,
оказалось не к добру…
Мороз трескучий. Обрыв Суры промерз. Долбишь
лед, долбишь – искры летят… С реки беспрестанно ветер дует колючий, тело
насквозь пронизывающий. Долбишь целый день и не согреешься.
Из деревни, где нас на квартиру устроили, до
Суры километров десять. Идешь ли на работу, возвращаешься ли – на все десять
километров растянулся народ, строящий оборонительные сооружения вдоль реки.
Люди идут. Не идут, а трусцой бегут – чтобы хоть так согреться. Большинство –
девушки и женщины. Есть уже совсем пожилые, и подростки есть. Чтобы согреться –
все бегут…
Перезимовали зиму – сначала на Суре, потом
на лесозаготовках, отсеялись, снопы на ток в копна свезли.
Дали тут мне повестку, и еще пятерым
девушкам дали, и поздней осенью сорок второго отправили нас в Свердловскую
область на лесозаготовки. Васса – самая младшая, мне восемнадцать, остальные
постарше.
Поселили в домике в лесу. То топора нет, то
пилы, на счет еды и говорить нечего. Одежда и обувь вся на себе. Лапти и
портянки поизносились, десятник ругается. Но самое худшее – по-русски очень
слабо изъясняемся.
Люди домой тронулись. Мы с Вассой тоже,
правда, позже всех. Но прожили дома недолго. Встретились все в Ядрине – в
тюрьме. Затем суд состоялся. Самое малое – пять лет, большее – семь – так
оценил суд наше дезертирство.
Был у Ядрина мост через Суру – строили его
мы, тюремные. Пленные тоже строили. Большой тот был мост, почти весь из дерева.
И народу сколько его строило! Мы, женщины, насыпь поднимали, а чтобы она не
осыпалась, по краям укладывали мочальные кули, набитые грунтом.
Весной повезли куда-то в сторону Москвы.
Поставили нас на строительство дорог. Асфальт укладывали. Но больше
ремонтировали старые и разбитые.
Ни от какой работы я не отказывалась.
Уважали меня все – и свои, чувашки, и русские, и бригадир.
В сорок четвертом, тоже весной, перевели в
Смоленскую область. Летом – на дорогах, зимой – в лесу на лесозаготовках. Там
леса не то, что у нас – больше хвойных.
На работу возили на машинах. Сожженные дотла
деревни и села. Или место, где деревня была: тут и там землянки, из них дым
идет, белье на веревках.
Заготавливали мы лес, а на дрова для бараков
разбирали солдатские землянки и блиндажи. Снимешь слой земли, дальше –
деревянный накат. Земля – накат, земля – накат, и труп разложившийся: или наш
солдат, или немецкий. И – могилы. Говорили, что «это наши, а те – немецкие». По
воскресеньям не работали. Соберемся чувашки, родные края и родных да знакомых
вспомним, наговоримся и от души поплачем. Потому что в будни, бывало, и
поплакать некогда…
Трудились. Кто как работал, хорошо было
видно утром, когда бригадир хлеб делил. Мой паек, как всегда, оказывался
больше, чем у других.
Где были, что делали – не помню. Три или
четыре бригады вместе оказались. Велели собраться. Когда все подошли, один из
вольных сказал, что война кончилась. В тот день больше не работали, уже к обеду
в зоне были.
Вина многих – такая же, какая и у меня. И
многим, как и мне, даже до половины срока еще далеко было. Но, несмотря на это,
вскоре на свободу выпустили.
Вышли мы трое. Кроме меня, одна – чувашка,
из соседнего района, другая – русская женщина. По-необычному ярко светило
солнце…».
_____________________
1. Александр Артемьевич Угольников (1941–1998)
2.
Строительство противотанковых рвов под Москвой. Сентябрь
О.В. Александрова
62-14-95